Премию памяти Альфреда Нобеля за 2022 год присудили Бену Бернанке (Ben Bernanke), Дугласу Даймонду (Douglas D. Diamond) и Филипу Дибвигу (Philip Dybvig) за «исследования банков и финансовых кризисов». По просьбе N + 1 подробнее о том, в чем заслуги лауреатов, рассказывает Константин Егоров, приглашенный профессор РЭШ, научный сотрудник Института финансовых исследований им. Лейбница (SAFE).

Часто объявление о присуждении Нобелевской премии по экономике может встречать недоумение у широкой аудитории, особенно на контрасте с другими дисциплинами. По химии, например, премию дали за клик-химию. Что это такое — совершенно непонятно, но многие, наверное, думают: этого не было до открытий именитых ученых (подробнее о клик-химии и тех, кто за нее получил премию в 2022 году, читайте в материале «Клик — и готово»). С физикой то же самое: можно искренне порадоваться, что было положено начало квантовой информатике. При этом многие даже и не интересуются, что это, потому что все равно будет слишком непросто понять (о нобелевской физике этого года — в материале «Бог играет в эти игры»).

Но с экономикой ситуация ровно противоположная. Большинству людей и так понятно, что, например, банки из краткосрочных депозитов выдают долгосрочные кредиты, но при этом рискуют стать жертвой набега своих вкладчиков. И совершенно ясно, что так было и до того, как вышли работы Бернанке, Даймонда и Дибвига. Единственное, что здесь вызывает удивление, — это почему тогда за это им можно давать премии.

Разгадка состоит из двух частей. Главная из них в том, что на каком-то уровне это действительно было понятно всегда, но одновременно с этим точно так же было понятно и многое другое. Например, в Великую Депрессию 1929–33 годов среди экономического руководства США было популярно мнение, что финансовый кризис бьет в первую очередь по самым слабым банкам. Поэтому и не стоит им помогать, ведь тогда после кризиса финансовая система станет гораздо сильнее и стабильнее. И вот на тот момент было довольно много похожих соображений, все из которых казались в чем-то правильными. Но было совершенно непонятно, почему экономика так сильно падает и как же, наконец, выйти из этого кризиса.

Как мы теперь знаем благодаря работам Бена Бернанке, такой подход во многом и превратил «обычную рецессию» в самый глубокий экономический кризис. А его работы, в свою очередь, опирались на раннюю версию статьи Дyгласа Даймонда и Филипа Дибвига.

Даймонд и Дибвиг постарались объяснить, что является все-таки самым главным, ключевым в работе банков. И из всех существующих и «понятных» на тот момент объяснений они нашли минимальный набор причин, без которых было бы сложно объяснить существование банков. В частности, они показали, что как только где-то есть необходимость финансировать большие, долгосрочные и рискованные проекты, а типичный инвестор готов предоставить свои средства только в небольшом объеме, на короткий срок и с минимальным риском, то посредник в виде банка будет самым эффективным способом и профинансировать проекты, и повысить доходность для инвесторов.

Это было довольно удивительно, потому что в таком вымышленном мире модели Даймонда и Дибвига людям были доступны самые разнообразные и сложные альтернативы. Компании с проектами могли получать финансирование как угодно: через выпуск облигаций, через любые финансовые инструменты и даже через такие нереалистично сложные контракты, которых на практике не существует и сейчас. И тем не менее, наилучшим способом оставались самые обычные и простые банки. Точно такие же, какие существовали уже не одно тысячелетие.

Такая четкость в понимании экономической роли банков тут же дала руководство к дальнейшим действиям других экономистов. А именно показать, что если банки выполняют одну ключевую функцию, то, как только они массово банкротятся, эта функция уже не может так же эффективно осуществляться, как и раньше. 

Именно в этом и смог убедить своих коллег Бен Бернанке на примере Великой Депрессии. Более того, он показал, что прекращение банками своей деятельности во многом и привело к усугублению экономического кризиса, а не наоборот, как многие думали до этого. Так что банки надо беречь.

Вторая часть разгадки того, почему Нобелевские премии по экономике часто встречаются с непониманием, связана с тем, что премия дается за открытия, которые были сделаны очень давно. В данном случае, целых 40 лет назад! Современные исследования, равно как и насущные вопросы экономической политики, уже давно ушли далеко вперед. В частности, если бы исследование Бена Бернанке 1983 года вышло бы сегодня, оно бы уже не смогло никого убедить — методы, которыми он пользовался, слишком устарели. И тем не менее, именно его статья в свое время убедила достаточное число исследователей в важности этого вопроса — те стали разбираться дальше, работ на эту тему начало выходить все больше и больше. Поэтому сейчас похожие результаты были подтверждены уже не раз — в том числе с помощью гораздо более современных и убедительных методов.

Да, первые статьи Бернанке, Даймонда и Дибвига отличаются от современных экономических моделей и исследований примерно так же, как отличаются современные самолеты Airbus от «Флаера» братьев Райт. Но именно в этом и состоит их заслуга. Сегодня мы можем летать на удобных самолетах как раз из-за того, что принципы, открытые братьями Райт, оказались настолько успешными, что породили целую индустрию. Точно так же то, насколько далеко и широко развилась область анализа финансовых посредников и их роли в экономике, и является показателем успешности этих работ сорокалетней давности.

Современный мир очень непохож на мир начала 1980-х годов, и еще меньше похож на мир времен Великой Депрессии. Сейчас банки в экономике играют значительно меньшую роль, чем играли тогда. Более того, многие старые проблемы уже решены. Например, обязательное страхование вкладов превратило «классические» набеги на банки из чего-то повседневного в относительную редкость. Но мы по-прежнему пользуемся принципами из работ Бернанке, Даймонда и Дибвига.

В разгар кризиса 2008 года финансовая система опять рушилась. Но она рушилась не из-за набегов простых вкладчиков на обычные банки, а из-за набегов продвинутых финансовых игроков в так называемой «теневой банковской системе», состоящей в том числе из фондов денежного рынка (money markets mutual funds) и ипотечных ценных бумаг (mortgage-backed securities). Поэтому старые рецепты по борьбе с паниками уже не работали, и Федеральной резервной системе США во главе с Бернанке приходилось срочно придумывать что-то новое. Но делали они это, безусловно, на основе тех же самых принципов.

Даже с того кризиса мир успел поменяться достаточно сильно. Сейчас у всех на слуху уже не ипотечные ценные бумаги и не сложные деривативы. Главная головная боль всех центральных банков — не регулирование обычных и инвестиционных банков, а разработка нового регулирования для финансовых инструментов, которых не было раньше, например криптовалют. И эта работа продолжается иногда буквально на основе той самой модели Даймонда — Дибвига 1983 года — либо внучках и правнучках этой модели.