Мы привыкли к тому, что преуспевающие художники, писатели и музыканты, как правило, очень богатые люди. Но так было не всегда — прежде чем сложился свободный рынок произведений искусств, художники во всем зависели от своих покровителей и заказчиков. Впрочем, некоторым это и в те времена не мешало наживать сказочные богатства. Об одном таком титане эпохи Возрождения рассказывает историк и ведущий телеграм-канала «Пиастры!» Артем Ефимов.

«Художник должен быть голодным» — это, конечно, вредная чушь. Как и много другой вредной чуши, она придумана преимущественно в XIX веке. Тогда всерьез появилось коммерческое искусство, то есть искусство, зависящее не от конкретного мецената, а от рынка — книгоиздательского, арт-рынка и так далее. Естественно, для тех, кто спросом на этом рынке не пользовался, появилось оправдание: у тех — ненастоящее искусство, они продались, потакают толпе, а я настоящий, потому и бедный. Художник не от мира сего, не заботящийся о деньгах и вообще не помышляющий ни о чем земном, — изобретение романтиков начала XIX века, причем это в лучшем случае желанный идеал: в жизни ни один Гёте, ни один Байрон и ни один Бетховен такими не были.

Не все на свете объясняется материальными мотивами, но у всего на свете есть материальное измерение. Итальянский Ренессанс был бы невозможен без Медичи и меркантильных римских пап, Шекспир — без Елизаветы I, Мольер — без Людовика XIV, Эрмитаж — без Екатерины II. Ватиканский собор святого Петра — это в первую очередь амбициозный проект пап Юлия II и Льва X, а уж потом — Браманте, Рафаэля, Микеланджело и остальных мастеров. Два знаменитых шедевра ренессансной живописи — станцы Рафаэля и роспись Сикстинской капеллы — это, собственно, украшения личных покоев и домовой часовни Юлия II, заказанные в одном и том же 1508 году при очередном обновлении ватиканского Апостольского дворца, почти одновременно с началом строительства собора святого Петра. Высокий Ренессанс начала XVI века — это то, что бывает, когда мастер безграничного таланта встречает мецената, не ограниченного в средствах.

За роспись только потолка Сикстинской капеллы (это где легендарное «Сотворение Адама») Микеланджело получил 3 тысячи дукатов, за гробницу Юлия II — 10 тысяч, за бронзовую статую Юлия в Болонье — 1 тысячу. Эти суммы он сам приводит в своих письмах, и из этих денег Микеланджело должен был сам оплачивать материалы, работу помощников и так далее. Тем не менее, его смело можно называть одним из самых высокооплачиваемых художников в истории.

Папа римский Павел III (1534–1549), когда Микеланджело расписывал для него фамильный дворец Палаццо Фарнезе, платил ему 100 скудо (серебряных монет талерного стандарта) в месяц. Примерно в то же время император Карл V платил Тициану столько же в год. Чтобы посмотреть на эти дорогущие росписи, приходите к Палаццо Фарнезе в Риме близ Кампо де Фьори (там теперь посольство Франции), когда стемнеет — расписанные залы подсвечивают, и их можно разглядеть с улицы (а внутрь не пускают).

В 2002 году американский историк Рэб Хэтфилд издал книгу «Богатство Микеланджело» (The Wealth of Michelangelo). Он нашел в архивах сведения о банковских счетах мастера, о его инвестициях в недвижимость — и смог по-новому взглянуть на вечные жалобы Микеланджело на бедность и лишения. В путешествиях художник нередко снимал одну кровать на двоих с подмастерьем — и дело было не обязательно в интимных отношениях, а, вполне вероятно, в обыкновенной скупости. В доме Микеланджело в Риме, где он умер, была убогая мебель, зато там стоял сундук золота. Только имущества после него осталось на 50 тысяч флоринов (флорентийских дукатов) — по нынешним меркам, он был долларовый мультимиллионер. А что таскал одни и те же сапоги, пока они буквально не прирастали к коже, — так титан Возрождения был попросту скрягой.