В 2018 году исполняется 125 лет со дня рождения знаменитого геолога Николая Урванцева, первооткрывателя рудных месторождений Норильска и фактически одного из основателей этого города. «Лента.ру» рассказывает об интересных фактах из его биографии, а также о большой выставке, посвященной жизни и работе этого человека, которая открылась в музее Норильска 29 января.
Без него, возможно, не было бы Норильска — или, по крайней мере, он не был бы таким, как сейчас. Его бревенчатый дом сейчас стал музеем «Первый дом Норильска». В этой избушке он жил в период своей экспедиции 1921-1922 годов.
Путешественник, первооткрыватель, доктор геолого-минералогических наук, человек с нелегкой и интересной судьбой, оказался в Сибири совершенно случайно. Будучи уроженцем Нижегородской губернии, он поступил в Томский технологический институт (ТТИ) на горное отделение. Сделал он это не от хорошей жизни: его отец, купец, разорился, и об изначальных планах — обучении в Москве — пришлось забыть. В Сибири же жить и работать было существенно легче.
В ТТИ он познакомился с Александром Сотниковым, происходившим из семьи, владевшей несколькими каменноугольными и рудными месторождениями на Таймыре. «Без Сотникова Урванцев никогда не попал бы в Норильск и не стал бы тем, кем он стал», — отметил в разговоре с «Лентой.ру» коренной норильчанин и краевед Станислав Стрючков. Действительно, в 1915 году тот отправился в экспедицию в Норильские горы и привез из похода образцы пород, отдав их впоследствии Урванцеву на изучение. Именно тот установил, что месторождение в тех местах было не медным, как считалось ранее, а медно-никелевым и платиновым.
После окончания института и непродолжительной карьеры преподавателя в ТТИ, Урванцев отправился вместе с Сотниковым в экспедицию к низовьям реки Енисей по поручению Сибирского геологического комитета. В ходе нее было открыто медно-никелевое месторождение на горе Рудной. Однако для самих Урванцева и Сотникова итоги ее были весьма плачевными: в 1920 году их арестовали как участников белого движения. Второго вскоре расстреляли, а первого отпустили, поле чего он продолжил работу на избранном поприще.
Почему это произошло? Дело в том, что Сибирский геологический комитет создавался правительством Колчака, войска которого в тот момент занимали Сибирь. Существуют три версии относительно того, кто же снарядил экспедицию: Колчак, чтобы обеспечить углем корабли Антанты; сам Урванцев, имевший связи с Колчаком и убедивший того профинансировать ее, или даже Сибгеолком по распоряжению Ленина. Какая же из них верная?
«Надо понимать исторический контекст, — убежден Станислав Стрючков. — Сибирский геологический комитет — организация не политическая, а научная, и от этого самого Сибгеолкома Урванцев и пошел разведывать каменно-угольные месторождения в низовьях реки Енисей, в районе Дудинки». Учитывая этот факт, краевед советует задать вопрос: если эта организация была основана Колчаком, а потом продолжила функционировать при советской власти, то следует говорить о том, что именно она послала геологов в экспедицию. «Задавать вопрос о том, кому она принадлежала идеологически, сегодня совершенно некорректно», — отметил Стрючков.
Урванцев продолжил активно трудиться и при советской власти — проводил разведывательные работы, выяснял, каким образом в местном суровом климате закладывать штольни. Именно тогда на территории нынешнего Норильска появились два дома, построенные геологом и положившие начало городу.
Благодаря упорству Урванцева, разведку месторождений не прекратили и тогда, когда их необходимость была поставлена под вопрос в 1925 году: они были достаточно дорогостоящими, и государство сомневалось в их перспективности. Чутье не подвело его — вскоре в регионе было обнаружено медно-никелевое месторождение «Норильск II». В начале 30-х годов Урванцев участвовал в экспедиции по Северной Земле, которая была практически не изучена, и был награжден орденом Ленина.
Карьера его шла вверх. Он получил должность замдиректора Всесоюзного Арктического института и степень доктора геологических наук. Увы, не всем это нравилось. В 1938 году Урванцева внезапно арестовывают энкавэдэшники.
«Никогда не он не был политически ангажированным, никогда не служил в Белой армии, в отличие от Сотникова, который состоял в казачьих войсках. Он всегда был геологом и только этим и занимался. Все попытки за уши притянуть его к политике никогда не кончались ничем хорошим. Его срок, который он получил в 1938 году, был по навету, доносу», — рассказывает Стрючков.
Карьере Урванцева завидовали, и его успех определенно не давал покоя коллегам. Кто написал донос — неизвестно, иначе бы его жизнь, возможно, сложилась совершенно по-иному. И тут речь идет не об одном доносе, а о трех, ведь после первого ареста он был оправдан, как и после второго. К сожалению, в 1940 году, буквально через несколько месяцев, он был вновь арестован и на этот раз осужден на 8 лет лагерей. «В тот момент происходила его целенаправленная травля», — убежден Стрючков.
Урванцева этапировали в Актюбинский исправительно-трудовой лагерь в Казахстане, в котором, по словам краеведа, он не знал, будет ли жив завтра. «На расстрел выводили бессистемно и хаотично, но Урванцев и там смог проявить себя. Он изобрел некий механизм — сенокосилку, обслуживать которую мог только он. Из-за этого он смог продержаться достаточно долго, поскольку заменить его тут было некем», — рассказал Стрючков.
Через несколько месяцев его этапировали в Норильск, где он в заключении продолжил свою работу — приращивал геологические запасы СССР. «Без него не удалось бы получить металл в Норильске так рано, — утверждает краевед. — Надо было находить все более богатые, все более жильные залежи руд».
Урванцева освободили досрочно, в 1945 году, однако из Норильска он уезжать не спешил. По словам Стрючкова, геолог понимал, что реализоваться до конца он может только здесь, потому и остался, чтобы уже закончить норильскую тему с месторождением «Норильск I» и со спокойной совестью уехать работать в НИИ геологии в Ленинград, где продолжал трудиться дальше на этом поприще уже как научный сотрудник, теоретик. В чем он, кстати, тоже преуспел.
Он прожил долгую жизнь и умер в 1985 году. О своем пребывании в лагерях говорить не любил. Но Стрючков уверен, что если бы не было норильского заключения Урванцева, где тот смог реализоваться в полной мере как практик, как геолог, то стал бы он доктором геолого-минералогических наук — большой вопрос. «Хотя история не знает сослагательного наклонения, но именно оно дало ему необходимую практику для того, чтобы он полностью раскрыл свой потенциал как геолог», — убежден краевед.
О своем друге, Сотникове, Урванцев вообще старался публично не вспоминать, хотя в книге «Открытие Норильска», вышедшей в 1981 году, писал о нем: «Я начал подозревать, что он думает использовать мои знания и интерес к Северу в своих личных целях, как только к тому будет возможность». Неужели его мнение так резко изменилось по прошествии времени?
— В те времена высказываться комплиментарно относительно расстрелянного белогвардейца было опасно, — говорит Стрючков. — Он просто боялся — зачем ему еще один срок? Урванцев дистанцировался от Сотникова, но тот определенно был его другом, старшим товарищем, и без Сотникова Урванцев никогда не попал бы в Норильск и не стал бы тем, кем он стал.
Помнят ли норильчане своего великого земляка? «Мы гордимся памятником Николаю Урванцеву, который поставлен был благодаря общественной инициативе в прошлом году в музейном сквере», — рассказывает директор МВК «Музей Норильска» Наталья Федянина. Эту инициативу поддержали и компания «Норильский никель», и муниципалитет. К памятнику постоянно несут цветы даже без всякого специального повода, просто любуются, читают книги рядом на скамейке в теплое время года. «Мы видим, что памятник сразу занял важное место в сознании людей», — отмечает Федянина.
Теперь в большом зале музея Норильска в честь 125-летнего юбилея геолога открыта специальная выставка, посвященная его жизни и работе. В экспозицию вошел практически весь фотофонд Урванцева, причем многие снимки стали открытием даже для норильских краеведов. Кроме того, музейные работники воссоздали условный кабинет ученого, в котором экспонируется значительная часть его личной библиотеки.
«В основе экспозиции лежит моя идея ее “инфографичности”, принцип ее построения — не хронология, а география», — объясняет Федянина. Каждая локация в зале соответствует одной из девяти экспедиций Урванцева периода 1919-1934 годов. Весь зал представляет собой карту Таймыра и Северной Земли.
Федянина рекомендует посетителям музея прежде всего обратить внимание на уникальные фотографии самого Урванцева, который был увлеченным фотографом и многое фиксировал на фото в своих экспедициях. В экспозиции представлены и геологические образцы, положение которых в зале подобрано в соответствии с местом их обнаружения. Директор музея увлеченно рассказывает и об увлекательной зона «штольни», где разглядывать минералы нужно в полной темноте исключительно при свете фонарика. «Образцы норильской руды горят и переливаются в таком свете волшебно», — говорит она. А для более глубокого изучения темы на выставке организована возможность познакомиться с научным и литературным наследием Урванцева — стенд с редкими книгами из фондов научной библиотеки музея Норильска.
«Ключ» к выставке — огромная карта на стене, на которой отражены все экспедиции Николая Урванцева. Поскольку полярный исследователь исходил и изучил Таймыр практически вдоль и поперек, то даже по карте трудно сложить ясную картину его маршрутов, их целей и особенностей. Поэтому навигация по залу и построена географическому принципу: зритель перемещается по экспозиции, которая представляет собой условный Таймыр.
Точку отсчета в пространстве и времени задает Нулевой пикет в центре. Прямо по курсу при входе в зал — «Север» (экспедиции на Северную Землю в 1930-1932 годах и на Север Таймыра 1933-1934 годах). «Между прочим, открытие Северной Земли считается последним самым крупным географическим открытием на Земле, — замечает Федянина, — и многие склонны считать именно это открытие главным достижением Николая Урванцева (он был научным руководителем в этой экспедиции)».
Условный «Юг» — это речные экспедиции по рекам Хантайке и Пясино. Основную часть зала занимают маршруты экспедиций, которые проводились в окрестностях будущего Норильска — их было больше всего. На каждой локации — рассказ о конкретной экспедиции.
— Это был такой многогранный человек, что описать его вклад кратко сложно, — завершает свой рассказ Федянина. — Но для ненорильчан мы нашли формулировку, которая понятна всем. Мы говорим: Урванцев для Норильска, как Петр I для Петербурга. С его именем прочно связано зарождение города. Он не только открывал месторождения, новые земли, исследовал судоходность рек. Он заложил основы будущего целого города. Пришел на эту землю и изменил это еще 100 лет назад практически пустынное место полностью.