Хотя типовое жилье появилось еще во второй половине XIX века, потребность в нем обострилась после Второй мировой войны. Поэтому в 1950-1960 годах в СССР начинается строительство массового дешевого жилья. Оно должно было разрешить жилищный кризис и стать инструментом воспитания «достойных людей коммунистического будущего». В книге «Хрущевка: советское и несоветское в пространстве повседневности» (издательство «НЛО») историк Наталия Лебина рассказывает об особенностях этих домов и о том, как они изменили жизнь советских людей. Предлагаем вам ознакомиться с фрагментом, посвященным ванным комнатам и туалетам в сталинских и хрущевских типовых домах.

Наращивание темпов массового жилищного строительства вполне могло решить проблему личной гигиены. В послевоенной Европе малогабаритные квартиры изначально задумывались как индивидуальное пространство для одной семьи, у членов которой есть свободный доступ к гигиеническим удобствам. В СССР наряду с расширением объемов строительства комфортного жилья необходимо было поменять принципы расселения новых жильцов. Сталинские типовые лома послевоенного времени имели специализированные помещения для гигиенических целей. В первом советском СНиПе — своде строительных норм и правил, — появившемся в 1954 году, подчеркивалось: «Квартиры должны иметь… ванную (или душ), уборную…» Правда, тот же СНиП допускал «при устройстве ванн в одно-двухкомнатных квартирах… устройство объединенных санитарных узлов». Так в советском жилищном строительстве приобретали некое правовое положение будущие «гаванны» — объект насмешек шутников 1960-х и надуманный символ мизантропии хрущевской жилищной реформы. Справедливости ради следует сказать, что в жилых одно-двухэтажных зданиях, возводившихся в основном в маленьких городках и поселках, ванны считались излишеством. Такие строения предназначались для временного жилья, в этой ситуации достаточной казалась установка умывальника.

Чаще в первой половине 1950-х годов в крупных городах старались строить так называемые сталинки с ванными комнатами и изолированными туалетами. Такие квартиры, как правило, превращали в коммуналки. Условия жизни в них, конечно, были комфортнее, чем в коллективном жилье старого фонда городов или в бараках. Но должной интимизации мытья и других естественных потребностей в сталинских типовых зданиях не наблюдалось: чужие люди пользовались одними и теми же гигиеническими удобствами. Иными словами, даже в сталинках и ванну, и туалет приходилось делить с соседями. Но самое удивительное, что очереди в санузлы — серьезная бытовая проблема — не были предметом резкой сатиры. «Крокодил» всего лишь мягко пошучивал на тему ванно-туалетных неудобств. В феврале 1955 года журнал поместил на своих страницах карикатуру художника Марка Вайсборда. Сидящего в ванне мужчину поторапливает сосед традиционной репликой: «Вы скоро?» — и получает ответ: «А куда спешить? Надо мною не каплет». Автор предлагал посмеяться над отсутствием воды в душе, а не над очередью в ванную комнату — это пока считалось нормой жизни.

Совсем курьезно с современной точки зрения выглядит изошутка Евгения Горохова в «Крокодиле» от 20 января 1960 года. Люди в коммуналке толпой собрались перед дверью в ванную. Ситуация не кажется им необычной. Более того, они готовы подождать. Ведь «сосед акваланг купил» и осваивал новую модную практику досуга в обычной квартире. Одновременно карикатуры, опубликованные до начала типового хрущевского строительства, лишний раз свидетельствуют, что до конца 1950-х годов индивидуальное помещение для мытья — признак роскоши и принадлежности к элитным слоям советского общества.

Показателен рисунок Александра Зубова «В квартире одного перестраховщика», размещенный в номере «Крокодила» от 10 ноября 1956 года. Художник изобразил ванную комнату в отдельной квартире. Это явно немаленькое пространство, пол покрыт кафелем. Единственным недостатком можно считать не газовую, а дровяную колонку для нагрева воды, что выглядит анахронизмом. Не случайно авторы «Краткой энциклопедии домашнего хозяйства» (1959) сравнивали устройство этого прибора для подогрева воды с самоваром. Такая колонка занимала в ванной комнате много места — ведь она стояла на специальном огнеупорном постаменте. Кроме того, для получения горячей воды требовался постоянный запас дров или специальных брикетов. Их хранили в старых дровяных сараях или непосредственно в помещениях для мытья.

Все это не соответствовало ни тенденциям минимализации размеров жилья, ни новым требованиям к гигиене. Всеобщая газификация могла помочь решить эти проблемы, а она, как известно, развернулась лишь в середине 1950-х годов, практически одновременно с началом кампании массового типового жилищного строительства.

И все же эра истинной индивидуализации санитарно-гигиенической сферы наступила лишь после провозглашения принципа поквартирного распределения площади. Нововведения такого рода власть закрепила постановлением ЦК КПСС и Совета министров СССР от 31 июля 1957 года «О развитии жилищного строительства в СССР». В ряде официальных документов, сопутствующих постановлению, указывалось, что состояние государственного жилого фонда вызывает большую тревогу. Тогдашний председатель Госстроя Владимир Кучеренко прямо заявлял, что уровень благоустройства быта в советских городах отстает от западных показателей. По данным 1957 года, сохранившимся в фондах Российского государственного архива экономики, водопроводом обеспечивалось 49 процентов всего жилья в стране, канализацией — 45 процентов, ваннами и душами — 18 процентов! В Перми, например, в 1955 году водопровод был в 15 процентах всех жилых помещений города, канализация — в 2 процентах. Неудивительно, что сотрудники журнала «Крокодил» пока еще с удовольствием посмеивались над «представителями советской буржуазии» — обладателями персональных ванн.

Именно так можно истолковать карикатуру Евгения Горохова в июньском номере «Крокодила» 1958 года. Пышная дама — явная хозяйка отдельной квартиры — присутствует при купании своего великовозрастного сына и дает следующие указания: «Сынок, не заплывай далеко. Я вся изнервничалась…» Действительно, в сталинских домах эмалированные «купели» располагали к кайфованию.

Прозаик, сценарист и поэт-метареалист Юрий Арабов в мемуарном романе-мартирологе «Биг-бит» (2003) писал о ваннах дохрущевского времени: «Это было место, в котором рождались мечты. В трубах что-то гудело и плескалось, ванна напоминала подлодку, ложащуюся на дно сладких грез… В них (в ваннах. — Н. Л.) можно было лежать в полный рост и даже утонуть, если такое желание возникнет». Правда, в коммунальной квартире никто в ваннах не тонул — соседи бдительно следили за продолжительностью купания, ведь всем хотелось помыться. И, кроме того, для обычных советских горожан в середине 1950-х годов индивидуальные и специально оборудованные помещения для мытья и отправления иных естественных потребностей человека по-прежнему оставались мечтой. Невольно хочется внести маленькую правку в текст, избранный в качестве эпиграфа к книге. В ожидании новшеств в сфере санитарно-гигиенического обустройства жилья мечтатели-новоселы из оперетты «Москва, Черемушки» вполне могли бы петь:

Вот передняя наша, вот и вешалка наша,
Наша ванная, Саша, наша ванная, Маша…
Наши окна, наши двери, я глазам своим не верю:
Есть вода, и газ, и свет, и наш личный туалет.

Такая переработка текста дуэта «Когда по улицам брожу» — отнюдь не результат небрежного отношения автора книги к «историческому источнику» — оперетте Дмитрия Шостаковича. Вполне реальной представляется ситуация, когда сатирики Владимир Масс и Михаил Червинский «в узком кругу» рифмовали слова «кабинет» и «туалет», а не «кабинет» и «паркет» (см. эпиграф к книге). Кабинет не входил в перечень жилых помещений «хрущевок» согласно СНиПам 1958 и 1962 годов. И паркетные полы в типовом строительстве конца 1950-х — начала 1960-х годов встречались нечасто. Молодой паре на картине Юрия Пименова «Лирическое новоселье» (1965) повезло — у них в квартире паркет. А вот Валерий Золотухин в своем дневнике зафиксировал иные реалии своей жизни в «хрущевке»: «Две комнаты по 16 м², одинаковые, разнятся цветом обоев, светлые. Полы — линолеум, разживусь — настелю паркет…» Однако вид пола на первых порах не мог испортить настроение владельцам новых квартир. Существуют документальные данные, прежде всего воспоминания, в которых зафиксирован неподдельный восторг по поводу санобеспечения нового жилья.

После длительного проживания в условиях коммунальной квартиры многие по праву считали индивидуальные удобства высшим показателем комфорта. Зять Никиты Хрущева, известный журналист Алексей Аджубей, так описывал посещение одной из только что заселенных «хрущевок»:

Журналистка Татьяна Максимова вспоминала: «В „хрущобу“ я попала в двухмесячном возрасте из прадедова дома… Вселение было радостным… Можно забыть о туалете во дворе и каждый день принимать душ и ванну!» Бывший ректор Московского государственного университета культуры и искусства Татьяна Киселева в июле 2001 года участвовала в экспресс-опросе газеты «Вечерняя Москва» и на вопрос «Хрущевские пятиэтажки спасли Москву или испортили ее?» ответила: «Да, „хрущобы“ — убогое градостроительное решение, но что по сравнению с этим простое счастье мыться в собственной ванне? Моя семья из шести человек жила на 17 квадратных метрах в коммуналке. И когда мы получили двухкомнатную квартиру в Филях, были по-настоящему счастливы». В дневниковых записях Валерия Золотухина тоже нашлось место для описания гигиенических удобств массового жилья: «Ванна, сортир раздельные… Вода холодная-горячая пока бывает, течет нерегулярно. Есть, есть — вдруг исчезает, снова появляется. <…>Зато за 10 дней мылся уже раз 6, если в баню бы сходил, оставил 96 копеек да на пиво, вот те два рубля и сэкономил. А уж какое блаженство, когда свое и хоть спи в ванне, никто не имеет права тебя беспокоить. Хорошо! Нет, жить можно, жаловаться грех».

Весной 1959 года журнал «Крокодил» провел спецрейд по районам новостроек в Москве. Выяснилось, что «большинство жителей Юго-Запада не нарадуются на свои квартиры — с вентиляцией, горячей водой… специальными регистрами в ванной для сушки белья». Персональные «удобства» становились знаком доступного комфорта советских новоселов и логичным требованиям, предъявляемым к качеству жилья. На рубеже 1950–1960-х годов, судя по художественной литературе, так рассуждали и французские обыватели. Подруга главной героини романа Триоле «Розы в кредит» отказывается выйти замуж за рабочего Жака, ведь в квартире его родителей «ванной нет…».

Подробнее читайте:
Лебина, Н. Хрущевка: советское и несоветское в пространстве повседневности / Наталия Лебина. — М.: Новое литературное обозрение, 2024. — 424 с.: ил. (Серия «Культура повседневности»).